Скульптор, член Союза художников России Василий Селиванов работает над памятником журналистам, которые освещают события в зоне СВО и исторических регионах России. Его могут установить в Мелитополе, уже готовы эскиз и архитектурная привязка. Корреспондент Запорожского агентства новостей встретился с Селивановым в его мастерской, чтобы узнать о работах для воссоединенных регионов, связи поколений и возрождении исторической и православной скульптуры.
Борьба за душу
Василий Селиванов — человек удивительной судьбы, который сразу захватывает внимание слушателей и погружает в совершенно иной мир. Он работает в своей мастерской в Москве, в районе, который прекрасно знают, пожалуй, все журналисты страны: недалеко от Савеловского вокзала, на улице Правды и Бумажном проезде в советское время располагался целый комплекс газеты «Правда». Здание, в котором теперь находятся офисы, кафе и фотостудии, и где работает Василий Николаевич, раньше было главным производственным комплексом издательского комбината. Сегодня здесь также работают журналисты, но уже других СМИ.
Оказаться в мастерской скульптора — ни с чем не сравнимый опыт. С одной стороны, это рабочее пространство, в котором творец и создает макеты, а потом и сами скульптуры, делает эскизы и наброски. А с другой, не покидает ощущение, что здесь бы проводить мастер-классы, лекции и даже экскурсии. Василий Николаевич начинает рассказывать о каждом своем творении, о творческом стиле и смыслах, вложенных в каждый изгиб и поворот головы, и это завораживает.
Оказывается, это уже семейное дело. Василий Николаевич — сын Николая Александровича Селиванова, Народного художника России, лауреата Международной премии имени М.А. Шолохова. Селиванова-старшего знают как «есенинского скульптора»: он создал множество объемных изображений великого поэта. А еще, например, памятник Василию Шукшину в его родном селе Сростки Алтайского края.
Спрашиваю, почему для композиции творец выбрал такую необычную позу: знаменитый актер как будто смотрит на собеседника слева снисходительно и вызывающе. Оказывается, Николай Александрович перенес эту позу из реальной жизни: так Василий Шукшин стоял рядом с ним в тамбуре электрички и плевал художнику на ботинок. Пришлось ответить, и мужчины подрались. А потом из этой истории родился памятник, который установили у деревенской школы в Сростках.
А в 1967 году в Мелитополе на пересечении проспекта Богдана Хмельницкого и улицы Кирова установили памятник героям-подпольщикам, также созданный Николаем Александровичем Селивановым. Он посвящен диверсионной группе Александра Костенко — кстати, улица, названная в его честь, начинается совсем недалеко от места установки памятника.
Когда Мелитополь оккупировали немецко-фашистские войска, в городе появилось партизанское подполье. Первую такую группу собрал депутат Мелитопольского городского совета Александр Чугунов. Однако среди партизан нашелся предатель, и Чугунова схватили. Даже под ужасными пытками он не сдал товарищей, и был казнен. Оставшиеся партизаны перешли уже в другую группу — Александра Костенко.
Гитлеровцы быстро установили место жительства командира партизан, но несколько месяцев не могли его поймать — в целях конспирации дома он не появлялся. Лишь в апреле 1942 года Костенко сдал местный житель Райков. Когда фашисты ворвались в квартиру, командир среагировал и потянулся за пистолетом, но применить его не успел — его застрелили на месте.
«Папа сделал этот памятник в 1967 году, когда меня еще на свете не было. Я приезжал в Мелитополь маленьким, году в 1975, видел его еще ребенком. А теперь сам делаю памятник для установки в столице Запорожской области. Вот такая преемственность поколений», — рассказал мой герой.
Стремление к совершенству
Если вы предположили, что еще с младых ногтей точно решил продолжать дело отца и строить собственный путь в изобразительном искусстве, это не так. Василий Николаевич полон сюрпризов, и его история изобилует неожиданными поворотами.
Оказывается, до 16 лет мой герой занимался… большим теннисом и тяжелой музыкой! Стал кандидатом в мастера спорта, выступал в коллективе, играющем трэш-метал. Учился в театрально-художественном училище и особо не задумывался о своем будущем.
«Затем пригласили в команду „Динамо“, сказали: давай бросай все свое искусство, приходит играть за нас, получишь мастера спорта. А я узнал, что из большого тенниса уходят на пенсию в 35 лет — явно не мой вариант. Заглянул внутрь себя, критически посмотрел на занятия музыкой и подумал: а что я могу привнести в мир такое, чего еще никогда не было? Изобразительное искусство! Бросил музыку и спорт, ушел только в эту сферу», — объяснил Василий Николаевич.
Однако впереди был еще долгий путь. Тогда, по собственному признанию, мой герой был проникнут быстрой славой и успехом импрессионистов и экспрессионистов. А затем погрузился в суть, начал много читать. Дневники и письма Дюрера, «Трактат о живописи» да Винчи.
«Тогда я стал понимать, о чем они писали, чего они хотели, к чему стремились в свои года. Мне стало неинтересно рисовать кубики и треугольники, хотя мне за них платили деньги. Я же знаю, как это делал Леонардо да Винчи! Копировал их рисунки, учился на этих копиях изобразительному языку. В такие моменты проникаешь в секреты, которые спрятаны в этих рисунках. Ничего сложного в этом нет, просто нужно заниматься», — рассказал Селиванов.
Его призвали в советскую армию, стал художником в учебной части, и там он читал еще больше — в основном, конечно, классику, которую присылала из дома мама. Всего Пушкина, дневники Сальвадора Дали. Толчком к развитию стала фраза испанского живописца: «Художник, не бойся совершенства, тебе его никогда не достичь!»
А после возвращения занимался конструктивизмом. Но тяга к совершенству пересилила, и мой герой пошел учиться. Слепил голову Иоанна Крестителя и принес ее в институт имени Сурикова. Но юного таланта не допустили до экзаменов — сказали, что абитуриенты так делать не умеют, и он попросту принес работу кого-то другого. Помогло то, что в тот же период свою Академию создавал Илья Глазунов. Тот принял Василия Николаевича без экзаменов, а после выпуска пригласил заведующим кафедрой скульптуры. Так в 30 лет мой герой стал профессором.
«Я стал изучать, что такое совершенство, гармония. 40 пунктов: цвет, пятно, силуэт, ритм, линия, объем, пространство, колорит и так далее. У Пикассо таких пунктов всего два: цвет и пятно. И я подумал, хочу ли я ставить себе такие рамки? Нет, я хочу объять все. Да Винчи в своих работах смог изобразить 13 пунктов из 40, Рафаэль — 12 других, Микеланджело — 13 своих, Дюрер — 12 своих, я хочу приблизиться к этому, не ставя себе ограничений. Такова моя сверхзадача, то, ради чего я работаю каждый день», — объяснил творец.
Книга жизни
Сегодня он возрождает православную и историческую скульптуру в России. Вот в его мастерской «Спас Нерукотворный» из прозрачного акрила, а вот — архангел Михаил с иконы Дионисия. Знаменитые памятники Ивану Грозному, князю Святославу Игоревичу. А вот еще неустановленный — Александру Пересвету и Андрею Ослябе.
И уникальное произведение искусства — Богородица, которая носит во чреве Спасителя мира. По непонятной причине в таком виде ее никто не изображал — религиозных запретов на это нет. А здесь прекрасная молодая девушка идет по направлению к зрителю, чуть опустив голову.
Нам не видно ее ног, но складки одежды невероятно живо показывают этот шаг. А лицо Богородицы при каждом взгляде как будто меняется. Оказывается, мой герой знает секрет улыбки Моны Лизы, и наш мозг каждый раз воспринимает выражение лица по-разному: то она удивлена, то она обеспокоена, то спокойна.
Как оказалось, Василию Николаевичу гораздо интереснее закладывать в каждую скульптуру метафоры, наполнять ее смыслами. А эти метафоры со временем могут трансформироваться и переходить в другие работы. Например, когда началась первая Чеченская кампания, мой герой начал лепить войну. Красивая женщина с иступленным мечом сидит на земном шаре, обмотанном колючей проволокой, но у нее нет лица, под капюшоном лишь темнота. Однако у нее есть маски — Валькирии, Афины Паллады.
Потом война перекочевала на памятник Льву Толстому, который установили в Пушкине. Великий писатель сидит в кресле, на котором сошлись ангелы войны и мира. Притом на открытии памятника ведущий специалист по Толстому Павел Басинский неожиданно для всех отметил: создатель памятника очень точно передал волчий взгляд, ухоженную бороду и пальцы, привыкшие как к плугу, так и к фортепиано. Плед на ногах передает скованность — ведь Льва Николаевича чуть не отлучили от церкви. В руке писателя — конечно, перо. И пишет он в книгу жизни.
Вот и у ангела на правом плече российского журналиста в зоне СВО тоже книга жизни. Потому что жизнь всегда сильнее. Особенно если стремишься к гармонии.